Непридуманный портрет

 Довольно жить мне как попало

К моему удивлению, Александр Климентьевич меня узнал, тоже обрадовался встрече и был рад, что не ошибся во мне. Мы ещё не раз будем встречаться, поскольку в то время он был литературным консультантом в газете Советский Сахалин. И всё-таки тот день запомнился другим.

…Нас разделили по группам. Руководителем нашей оказался невысокий коренастый мужичок с пылающей лысиной, округлым лицом, небольшой, но уже поседевшей бородкой, в сером просторном пиджачке, скрадывающим лёгкую полноту фигуры. Это и был Лебков. Первого впечатления, правда, не произвел: что может дать нам этот серенький представитель клана членов Союза писателей, нам, молодым гениям поэтического пера, пока тот не заговорил.

Мир, с которым познакомил нас Евгений Дмитриевич, оказался полон первозданной красоты сахалинской тайги, её живой флоры и фауны, неописуемой романтики жизни лесовода. Я пленился его умением говорить, а когда познакомился со стихами, понял, что подружился с великим человеком, самобытность которого уникальна и неповторима.

Около двадцати лет мы будем жить почти рядом, я – в Чехове, он – в Холмске, встречаться у него на квартире тет-а-тет или с друзьями, это уже без разницы. Евгений Дмитриевич всегда был рад гостям. Для таких случаев в серванте всегда стоял графинчик травяной настойки, прозванной между нами «лебковкой», готовилась она по его собственному рецепту. Бывать у него было приятно, поскольку разговоры велись вокруг поэзии и о поэзии непосредственно, заслушивались и творческие пробы пера. О, сколько было таких премьер, которые тут же либо получали честную критику, либо дружескую поддержку, если вещь того стоила.

Именно он стал моим главным наставником на поэтической ниве. Как-то ненавязчиво, сумел вывести из состояния пустословья, когда писалось много и ни о чём. Вроде бы стихи и есть, но отсутствует стержень, тот самый философский камень, который ищут авторы в погоне за строкой.

А как-то сказал:

- Миша, со стихосложением у тебя всё в ажуре. Помнишь семинарские дружеские шаржи на своих собратьев? В каждой была заложена простая и добрая мысль. Ты в этом, помнится, даже преуспел. Попробуй-ка выдать на-гора что-либо подобное, только шире, с размахом.

 

Именно он привёл меня к понятию самой сути поэзии, ведь зарифмованные строки ещё далеко не стихи. Что и проповедую теперь, ибо нашёл свою стезю, на которой поэтический мир может быть и прост, но греет душу и несёт доброе слово, как принёс его в этот мир Евгений Лебков. 

Непридуманный портрет

 В опале у власти

Сахалинская жизнь поэта складывалась нелегко. Будучи директором Долинского лесхоза, к тому времени уже и член Союза писателей, и заслуженный лесовод, попал Евгений Дмитриевич вдруг в опалу у власть предержащих. А виновником всему этому стал собрат по перу и коллега по профессии. Не стану называть фамилии, время давнее, да он и сам давно осудил себя за то, что сотворил. Но дело было сделано, ничего не вернёшь.

 

Написал сей товарищ очерк о тружениках леса. Материал, может быть, и недурён, да вот беда, в редакции на ту же тему лежал очерк за авторством Лебкова. Естественно, кого поставят в печать первым? Конечно же, члена Союза писателей и заслуженного лесовода. И накатал молодой литератор телегу в обком. Думал, что пожурят слегка, все же директор лесхоза, мелкая шалость вполне может сойти с рук. А пока будут разбираться, опубликуют сначала его работу. Так оно и вышло, с той лишь разницей, что Евгения Дмитриевича обкомовская братия (а топтать тогда ох как умели!) взяли в оборот по полной программе и сослали на Кунашир.

 

Яркая личность  большого обаяния

На острове до сих пор помнят этого замечательного человека. Но чтобы рассказ о нём был более ярким, передаю слово ведущему библиотекарю читального зала Южно-Курильской ЦРБ Валентины Помыткиной, опубликовавшей свои воспоминания о Лебкове на одной из страниц южно-курильской газеты «На рубеже».

- Те, кто жил на Кунашире в 70-е годы помнят невысокого, широкого телом, седобородого человека, работавшего в лесхозе лесником. Внешне он напоминал доброго лешего с картин Ивана Билибина. Кто не видел картин этого замечательного мастера, то все равно угадывал в облике Лебкова что-то лесное, буреломное, русское.

Жил-поживал, по сопкам лазал, в горячих источниках купался, зарабатывал на папиросы в районной газете, а остальное всё – грибы, ягоды, орехи, лимонник для заварки, рыба, морская капуста – из леса да океана.

В стихах и в прозе Евгений Лебков воспел природу, лес, писал о жизни, о судьбе наших земляков. Сборники его стихов – «Летящий лес», «Остров Радица», книга рассказов «Российская околица». Его «Курильские рассказы», «Весна на Кунашире», рассказ «Бамбук», очерк «Рассказ о Курилах» печатались в 70-е годы в «Литературной газете».

В стихах «Извержение вулкана Тятя» - не только отображение экзотического явления природы, но и лирическая исповедь автора.

Не буян, не бунтарь, не крамольник,

Тятя, Тятя, ты просто чудак.

И задорная концовка: «Тятя, Тятя, я тоже чудак».

Беседы и с вулканом, и с птичкой, как и со многими персонажами своих стихов и рассказов – характерная черта отношения поэта к происходящему. Профессия и поэзия помогают ему найти язык с фауной и флорой самой дальней России.

Непридуманный Евгений Лебков – литературная фигура далеко не местного масштаба. Светлая ему память!

И ещё одно замечание, высказанное Валентиной Катеринич (учёный и литературовед из Хабаровска):

 

- Широта души, компанейский характер, мужественный облик, независимый нрав – все эти черты присущи Евгению Дмитриевичу, создавали человеческую личность большого обаяния и притягательности. Вокруг него всегда клубились байки, да и сам он был мастер их выдумывать. Поэт!

 

И у меня один судья - Великий Океан   

В начале 80-х о том, что я бард, даже не подозревал. Бренчал себе на гитаре, хотя к тому времени были и вполне солидные песни. Значения этому не придавал. Но песни Высоцкого, Визбора, Окуджавы для меня были озарением в творчестве. А пленок аудио и тем более пластинок в то время было не достать! И вот однажды Евгений Дмитриевич проиграл мне кассету с голосом Булата Шалвовича. Я чуть ли не на коленях просил переписать песни. Ни в какую. Отказал резко. Настаивать не стал.

Не ведал я еще тогда о причине опалы, почему он провел столько лет на Курилах. Вопросов по этому поводу не задавал. Надо будет, сам расскажет, а нет, значит, мне и знать незачем. И понял, только много позже, почему так Лебков поступил. Не хотел, чтобы с кем-нибудь в разговоре, без всякого умысла, сболтнуть или похвастать, откуда у меня такая запись. Как бы тогда отложилось все это на судьбе Евгения Дмитриевича, даже предположить жутко.

 

Так что прав был Женя. Не следовало доверять в те времена такие вещи, которые могли сыграть злую шутку с человеком, вина которого лишь в том, что он слушает песни, кого власть пусть и не запретила, но и давала понять, что такие авторы для них - головная боль. За Высоцким, например, как за преступником, топтуны ходили. А все потому, что его талант взлетел на такую высоту, что было не достать. И творчество Евгения Дмитриевича на Сахалине тоже кое-кому костью в горле было - за самобытность мышления и независимость характера. Не любила коммунистическая братия свободных духом. Нет, не любила.

 

Я Сахалину сосны дал, материку - друзей

В Холмске Евгений Дмитриевич тоже оставил о себе добрую и светлую память. Не случайно год литературы в центральной районной библиотеке имени Ю. И. Николаева открылся поэтическим вечером «Жизнь, до последних секунд моя принадлежит России», посвящённый творчеству Евгения Лебкова, российского поэта и прозаика, который 10 лет прожил и в нашем городе. О замечательном земляке рассказал, оказавшийся в гостях в родном городе, бывший холмчанин, а теперь гражданин Украины Сергей Лабутин, проработавший несколько лет в Холмском лесхозе, которым руководил Е. Лебков.

 

О встречах с самобытным поэтом поведала присутствующим местная поэтесса Любовь Веселова. Ну и ваш покорный слуга не преминул высказать свои впечатления. Конечно, слово о творческом пути писателя, несомненно, был интересен участникам вечера. Но все выступавшие обязательно отмечали одну весьма существенную деталь - Холмску Лебков отдал более десяти лет жизни, воспитал целую плеяду пишущей братии, многие из которых не просто покорили литературные высоты, но и стали редакторами издательств, как Юрий Щербаков и Александр Яковлев, возглавивший отдел в журнале «Октябрь». Не пора ли и нам подумать об увековечении памяти нашего замечательного земляка. 

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №6 от 4 февраля 2015

Заголовок в газете: «Меня война пахать учила»

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру