Режим выживания
Мы познакомились со Станиславом Дмитриевичем в конце лихих 90-х – на стыке двух веков. В то время, в апреле 1999 года, картина в Чехове складывалась невесёлая, если не сказать – гнетущая. Мёртво стоит бумзавод, растащили всё, что могли. Давно почил в бозе молокозавод. На Байковском судоремзаводе полное запустение. В местном зверосовхозе в день моего приезда забили последние 250 голов норки. Богатейшее было предприятие. Вот только пищекомбинат не просто держится, крепко стоит на ногах, всячески помогая поддерживать затухающую жизнь, давая работу своему коллективу, исправно выплачивая налоги в районный бюджет. Пищекомбинат живёт на собственные средства и ни от кого не зависит.
Стук автоматических аппаратов, мирное шуршание транспортеров, позвякивание закупоренных бутылок с водкой навевают на неискушенного человека мысли, что на Чеховском пищекомбинате если и есть проблемы, то местного значения.
Видимость благополучия как бы усыпляет, заставляет видеть всё в розовом свете. И редко кто задумается над тем, сколько сил вложено в это благополучие, чтобы вот так спокойно работали люди и верили в надёжность предприятия.
Многое повидали и молчаливо хранят стены пищекомбината, многое помнят и его рабочие. Помнят, как задолго до перестройки, в пору очередной борьбы с алкоголизмом, лихорадило весь коллектив. Уже тогда чеховчане почувствовали на себе режим выживания. В конце 80-х годов над пищекомбинатом возникла реальная угроза его закрытия.
Между тем
Объявленная пресловутая борьба с пьянством почему-то свелась к сокращению выпуска алкогольной продукции, ликвидации технологических линий, перепрофилированию специализированных заводов. Вырубались редкие сорта виноградников, никому не нужные оказались высококлассные специалисты-виноделы.
Не обошла стороной эта кампания и Чеховский пищевой комбинат. Приезжавшим на предприятие высокопоставленным чинам Станислав Дмитриевич показывал весь технологический цикл, доказывал, убеждал их в том, что это специализированный завод для производства водочных изделий и ничего другого здесь нельзя сделать. Само сердце завода – купажное, представляет собой «спичечную коробку»: высотой 18 метров и длиной 12 на шесть. И в этой коробке невозможно сделать расширения, построить какой-либо цех. Но напрасны были его усилия, его не слышали.
- Когда началась кампания по борьбе с пьянством, - С. Березенко горько улыбнулся, - то выявилась масса «хамелеонов». - Наш коллектив всегда работал в полную силу, и предприятие было в первых рядах пищевой промышленности района. И поэтому было очень обидно, когда некоторые с каким-то злорадством ждали закрытия предприятия.
Однако этого не произошло. Время было сложное, тяжёлое, но у директора даже сомнений не возникало в том, что коллектив не преодолеет трудности. Но, наталкиваясь на непонимание как на глухую стену, возникало иногда чувство усталости. Возможно, и махнул бы рукой на всё да ушёл на пенсию, но людей было жалко. А они верили своему директору и считали, что он делает всё возможное, чтобы сохранить предприятие, и это удерживало его. Да и родной завод было жалко, ведь развалилось бы всё, как сейчас множество предприятий.
В то время было принято решение перепрофилировать пищекомбинат на производство майонеза. Пришлось директору отправиться в Москву, затем в Новосибирск, знакомиться с технологией выпуска нового изделия. И поставили на заводе майонезную линию, оборудовали прекрасное, мощное отделение с соблюдением всех технологических норм. Однако одну водочную линию Станислав Дмитриевич все-таки сохранил на свой страх и риск.
Выпуск майонеза
На новой линии выпускали шесть тонн в смену. Майонез был хороший, и первая партия быстро разошлась. Но как работали? В семь часов утра рабочие начинали варить майонез. Приходила смена и до обеда разливала водку, после обеда два часа лили майонез, обычно две тонны. А затем останавливали линию и два часа мыли её, удаляя масло, жир, чтобы утром она была готова к розливу водки. Так работали полгода. Всё шло хорошо, да вот беда, мы никогда не заглядываем вперёд, сначала делаем, а потом думаем, куда продукцию сбывать. Завалили майонезом всю область, да и не выдержал он конкуренции со сметаной.
Кстати
Пришлось свернуть майонезную линию и поставить водочную. Но кого из чиновников взволновало это обстоятельство? Да плевать им на перипетии какого-то там заштатного городишки.
Было очень тяжёлое время, но чеховчане пережили его, начали подниматься, а тут вновь перестройка, но уже другая. Начался беспредел 90-х. И опять возникла старая проблема – как выжить в новых условиях. Сама жизнь подсказала, если не сократить численный состав, то можно вообще лишиться всего. Провели небольшое сокращение, но в основном коллектив сохранили. Но если б на этом закончились проблемы. Коллектив столкнулся с тем, что не может расширить ассортимент настоек. И это при том что на пищекомбинате лучшее настойное отделение на всём Сахалине, да и не только в области, такого нет даже в Хабаровске. Чеховчане могут делать настой около 300 - 400 тысяч декалитров. Абсурд какой-то получается.
- В чем заключалась беда? – переспрашивает С. Березенко и тут же поясняет, - у нас есть рецептурник, которым мы пользуемся. В нём утверждены напитки, описана рецептура, технология изготовления. По нему мы и делали напитки. Теперь, чтобы выпустить какой-либо напиток, нужно с образцом лететь ни далеко ни близко, а в саму Москву. Там проведут дегустацию и выдадут лицензию.
Кстати
Теперь надо ежегодно брать лицензию отдельно на водку и отдельно на ликеро-водочные, и за каждую платить по 40 тысяч рублей. Кроме того, на каждое изделие необходимо получить свидетельство и удостоверение, которое подтверждает, что Чеховский комбинат выпускает именно такой-то вид продукции. И это ещё не все.
В то время пищекомбинат имел лицензию на право выпуска алкогольной продукции, раньше она распространялась и на напитки.
Вымогатели
В Москве образовалась фирма «Союзплодимпорт». Она запатентовала все названия водочных изделий, и стала диктовать за них цену. За рядовую водку – 30 копеек за каждую бутылку, за «Столичную» - один рубль. Это было самое настоящее выкачивание средств. Абсолютно ничего не делая, они хотели получать деньги с предприятий. За что спрашивается? В рецептурнике, согласно закону об авторских правах, указываются завод и институт, производящие алкогольные напитки, и люди, которые являются авторами данного напитка. Если б сами авторы предъявляли претензии, это было бы понятно. Но причем здесь «Союзплодимпорт»? Вот и получается, что в среднем за одну бутылку одного вида продукции надо было платить 50 копеек, а чеховчане разливали 20 тысяч бутылок за смену, вот и подсчитайте, в какую сумму обходилась заводу такая постановка вопроса.
Но это ещё не все расходы. Когда оформишь все документы, продукцию надо везти в Москву на дегустацию и только после этого получишь удостоверение, что «Пищекомбинат «Чеховский» занесён в реестр по выпуску такой-то водки.
- Вот и представьте, три миллиона туда да три миллиона обратно, два миллиона за оформление документов. Они даются на два года, а затем опять все снова надо начинать, - с грустью в голосе пояснял С. Березенко.
Процедура банкротства
В Чехове Станислава Дмитриевича знает каждый. И многие чеховчане считают, что судьба пищекомбината была предрешена, хотя в те годы предприятие могло значительно нарастить свои мощности. Его продукция была востребована во многих районах области. Но кому-то было очень выгодно обанкротить пищекомбинат, ведь он выступал очень серьёзным конкурентом водке, поступающей с материка, к тому же не очень качественной.
Директор пищекомбината С. Березенко неоднократно пресекал попытки банкротства завода. Люди со страхом смотрели на попытки областного руководства, пытающего отправить строптивого директора на пенсию.
Вскоре, после того, как Станиславу Дмитриевичу присвоили звание «Почётного гражданина города Холмска и Холмского района», что явилось высшим признанием его заслуг перед населением, его всё-таки отправили на заслуженный отдых. А затем, как следствие, началась процедура банкротства благополучного и рентабельного предприятия.
