«Стена смерти» -в действии
Здесь не мешает объяснить некоторые тонкости момента. Дело в том, что в 1992 году российское правительство дало разрешение японцам на дрифтерный лов лосося в российской исключительной экономической зоне. Обосновывалось оно тем, что молодой, еще только становящейся на ноги России нужны были средства. А японцы за это платили, только не деньгами, а техникой и оборудованием. Процесс этот в свое время вызвал немало скандалов, активная тогда еще общественность требовала объяснить, что за оборудование поступало взамен на биоресурсы ИЭЗ, однако ответов толком так и не добилась. Был разрешен дрифтерный промысел и российским рыбакам. Сейчас, по словам вице-президента НКО «Ассоциация рыбопромышленников Сахалина» Сергея Сиянова, в Сахалинской области в дрифтерном промысле участвуют 13 судов, 500 человек экипажа. И если дрифтерный лов все же будет запрещен, то судьба этих экипажей под вопросом.
Но дело не только в судьбе рыбаков. Запреты на дрифтерный лов мотивируются тем, что сети до 32 километров длиной и до 9 метров высотой захватывают все живое, что по несчастью попадает в их зону. И, как утверждают экологи и надзорные органы, только 20 процентов лосося, а именно ценной нерки, идет в дело, а остальное просто погибает, выбрасывается за борт, калечится. В этом остальном – и дельфины, и молодые киты, и косатки, и птицы. Поэтому дрифтерные сети называют «стеной смерти». Кроме того, такой вид промысла наносит ущерб и прибрежному лову – вследствие того, что дрифтеры преграждают путь идущему на нерест лососю.
Мнения ученых разделились
Казалось бы, на защиту обитателей моря должны встать грудью ученые. Но вот такая странность – наука не подтверждает ущерба от дрифтерного лова. Точнее сказать, мнения ученых разделились. Так, например, часть ученого мира не считает, что дрифтеры наносят существенный ущерб и подрывают стадо лососевых. Но эта часть зачастую имеет отраслевую принадлежность, что вполне может сказаться и на выводах. А выводы таковы: популяция лосося не уменьшается, а увеличивается, стало быть, говорить о безусловном отрицательном влиянии на нее дрифтерного промысла не приходится. Более того, российский дрифтерный промысел, составляющий не более 5% от берегового, никак не подрывает запасы лососей в целом. В том числе и наиболее ценного вида – нерки, прибрежные уловы которой за последние 20 лет выросли более чем в два раза. А насчет гибели в сетях всего живого – так любое вмешательство человека в природную среду наносит ей ущерб, надо просто этот ущерб минимизировать.
Другая часть ученого мира не столь благодушна. Ученые Тихоокеанского института географии ДВО РАН обращают внимание на то, что в российской экономзоне в среднем в год в дрифтерных сетях погибают 135 тысяч морских птиц и более 1800 морских млекопитающих. Поменяли свою позицию и ученые ВНИРО, которые сначала выступали сторонниками дрифтерного промысла, а затем перешли в стан его противников. В общем, в научном мире царит разноголосье. В связи с чем в начале февраля руководитель Росрыболовства Илья Шестаков поручил ТИНРО-Центру предоставить всесторонний анализ влияния дрифтерного промысла тихоокеанских лососей на состояние запасов водных биоресурсов.
В общем, споры вокруг дрифтерного лова не утихают уже много лет. Продолжаются они и в Сахалинской области. В середине февраля этому вопросу было посвящено заседание комитета по экономическому развитию Сахалинской областной Думы, на котором рассматривались поправки в закон о рыболовстве. В большинстве случаев островные парламентарии, подискутировав, соглашаются с предложениями центра. Но на этот раз голоса членов комитета разделились почти поровну, и никакого решения принято не было. Точку должны поставить на пленарном заседании, но и здесь не исключена ошибка мнений, если к тому времени сверху не раздадутся более весомые аргументы.
В пояснительной записке к законопроекту приведены соблазнительные данные: благодаря запрету дрифтерного лова, увеличатся поставки рыбопродукции на российский рынок, цена ей - 5 млрд. рублей. Одновременно в рыбной и смежных отраслях будет создано 3825 дополнительных рабочих мест. В бюджеты всех уровней дополнительно поступит более 500 млн. рублей. Предполагается, что произойдет это за счет усиления прибрежного лова. Но что такое для Сахалина 500 млн. рублей дополнительных поступлений в бюджеты всех уровней, когда только в его бюджет в прошлом году дополнительно поступило несколько миллиардов рублей! Правда, не за счет рыбы, а за счет углеводородов, но цифры для выгодоприобретателя, то есть местного бюджета, выглядят совсем не впечатляюще.
Зато без дрифтерного лова не обойтись, например, на северных Курилах, где сложный рельеф берега, перепады глубин и резкие изменения погоды не дают возможности вести промысел обычными ставными неводами. А там живут все-таки более 2 тысяч человек, которые в основном и заняты рыболовством и рыбопереработкой. Для самых дальних островов области запрет станет катастрофой, чего допускать, конечно, нельзя, потому что никакой другой экономической основы для местного бюджета в ближайшем будущем не предвидится. Но, с другой стороны, и отрицать, что дрифтерный лов - не самое щадящее для обитателей моря вмешательство человека тоже отрицать не приходится… В общем, надо думать.
Мнение же сахалинских рыбаков, представленных различными рыбацкими ассоциациями, было как раз единым - дрифтерный промысел запрещать нельзя. Об этом шла речь на совещании в региональном правительстве с представителями ассоциации рыбопромышленников Сахалинской области, компаний, ведущих дрифтерный промысел, которое провел заместитель председателя правительства Сергей Карепкин. Рыбаки однозначно расценили возможный запрет дрифтерного промысла как подкоп под интересы отрасли. Мотивировали уже известными аргументами: наука не подтверждает вред дрифтерного промысла для популяции лосося, потому что данный вид лова составляет не более четырех процентов от общего улова тихоокеанских лососей в исключительной экономической зоне России. Дрифтерный промысел, в отличие от такового в 50-х годах прошлого века, ведется в ограниченных масштабах, регулируется законами и контролируется надзирающими органами. Обвинения рыбаков в том, что они берут только ценную рыбу, а прилов выбрасывают за борт – бред, потому что нет ни одного акта, фиксирующего это безобразие. Да и зачем выбрасывать, если прилов все равно можно продать? Да и вообще, говорить о вреде дрифтерного промысла по сравнению с вредом, наносимом браконьерством – просто смешно.
В рыбацких кругах звучат и другие резоны. Поскольку в исключительной экономической зоне России работают японские и российские дрифтеры, то запрет на этот промысел только российским рыбакам выглядит как игра на руку японцам. Но рыбакам, очевидно, волноваться не придется. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко и не скрывает, что законодатели нацелены на запрет дрифтерного промысла и для японцев тоже. Тут, правда, дело сложнее, чем запретить его для российских рыбаков, потому что существует межправительственное соглашение, которое не отменяется одним росчерком пера. Но японцы присоединились – хотя и очень осторожно - к антироссийским санкциям, и теперь им обещана антисанкция. Как и когда это произойдет, пока неизвестно, зато угроза запрета на дрифтерный промысел российским рыбакам встала в полный рост.
Сахалинские рыбаки недовольны еще и тем, что могут потерять рынок нерки, рынок элитарный и дорогой. Правда, ориентирован он был всегда на Японию, российский обыватель знает лучше норвежскую семгу, а не дальневосточного дикого лосося, но вот теперь, говорят рыбаки, самое время переориентировать рынок на внутренние потребности. Тут, конечно, есть некоторые сомнения. Кризис, может, и способствует подъему отечественного товаропроизводителя, но сужает как раз элитарный сегмент товаров. И вряд ли рядовой российский гражданин будет кушать нерку, выловленную дрифтерами в море.
Разумеется, сахалинские экологи и, прежде всего, «Экологическая вахта Сахалина» выступают против дрифтерного промысла. Разумеется, получают в ответ обвинения в скрытом лоббировании чьих-то интересов. Так, например, уже упомянутый Сергей Сиянов заявил, что все природоохранные организации финансируются за счет спонсоров, как правило, это крупные торговые сети. Каким образом Эковахта связана с торговыми сетями и что последние выигрывают от запрета дрифтера (им-то бы как раз обрадоваться импортозамещению), Сиянов не пояснил. Член совета «Ассоциации рыбопромышленников Сахалина» Сергей Диденко видит в запрете интересы Камчатки, которая, кстати, и была главным лоббистом поправок. Хотя и там часть рыбаков не согласилась с такой постановкой вопроса и направила телеграмму президенту. Камчатские рыбаки полагают, что закрытие дрифтерного лова сыграет в пользу американских поставщиков красной рыбы.
Как видите, вокруг дрифтерного промысла сплелось множество интересов – и политических, и экономических, и общественных, и научных. Камчатские власти против дрифтера, сахалинские – «за», федеральные законодатели настроены решительно на запрет, на местах сомневаются.
