В опале у власти
Сахалинская жизнь поэта складывалась нелегко. Будучи директором Долинского лесхоза, к тому времени уже и член Союза писателей, и заслуженный лесовод, попал Евгений Дмитриевич вдруг в опалу у власть предержащих. А виновником всему этому стал собрат по перу и коллега по профессии. Не стану называть фамилии, время давнее, да он и сам давно осудил себя за то, что сотворил. Но дело было сделано, ничего не вернёшь.
Написал сей товарищ очерк о тружениках леса. Материал, может быть, и недурён, да вот беда, в редакции на ту же тему лежал очерк за авторством Лебкова. Естественно, кого поставят в печать первым? Конечно же, члена Союза писателей и заслуженного лесовода. И накатал молодой литератор телегу в обком. Думал, что пожурят слегка, все же директор лесхоза, мелкая шалость вполне может сойти с рук. А пока будут разбираться, опубликуют сначала его работу. Так оно и вышло, с той лишь разницей, что Евгения Дмитриевича обкомовская братия (а топтать тогда ох как умели!) взяли в оборот по полной программе и сослали на Кунашир.
Яркая личность большого обаяния
На острове до сих пор помнят этого замечательного человека. Но чтобы рассказ о нём был более ярким, передаю слово ведущему библиотекарю читального зала Южно-Курильской ЦРБ Валентины Помыткиной, опубликовавшей свои воспоминания о Лебкове на одной из страниц южно-курильской газеты «На рубеже».
- Те, кто жил на Кунашире в 70-е годы помнят невысокого, широкого телом, седобородого человека, работавшего в лесхозе лесником. Внешне он напоминал доброго лешего с картин Ивана Билибина. Кто не видел картин этого замечательного мастера, то все равно угадывал в облике Лебкова что-то лесное, буреломное, русское.
Жил-поживал, по сопкам лазал, в горячих источниках купался, зарабатывал на папиросы в районной газете, а остальное всё – грибы, ягоды, орехи, лимонник для заварки, рыба, морская капуста – из леса да океана.
В стихах и в прозе Евгений Лебков воспел природу, лес, писал о жизни, о судьбе наших земляков. Сборники его стихов – «Летящий лес», «Остров Радица», книга рассказов «Российская околица». Его «Курильские рассказы», «Весна на Кунашире», рассказ «Бамбук», очерк «Рассказ о Курилах» печатались в 70-е годы в «Литературной газете».
В стихах «Извержение вулкана Тятя» - не только отображение экзотического явления природы, но и лирическая исповедь автора.
Не буян, не бунтарь, не крамольник,
Тятя, Тятя, ты просто чудак.
И задорная концовка: «Тятя, Тятя, я тоже чудак».
Беседы и с вулканом, и с птичкой, как и со многими персонажами своих стихов и рассказов – характерная черта отношения поэта к происходящему. Профессия и поэзия помогают ему найти язык с фауной и флорой самой дальней России.
Непридуманный Евгений Лебков – литературная фигура далеко не местного масштаба. Светлая ему память!
И ещё одно замечание, высказанное Валентиной Катеринич (учёный и литературовед из Хабаровска):
- Широта души, компанейский характер, мужественный облик, независимый нрав – все эти черты присущи Евгению Дмитриевичу, создавали человеческую личность большого обаяния и притягательности. Вокруг него всегда клубились байки, да и сам он был мастер их выдумывать. Поэт!
И у меня один судья - Великий Океан
В начале 80-х о том, что я бард, даже не подозревал. Бренчал себе на гитаре, хотя к тому времени были и вполне солидные песни. Значения этому не придавал. Но песни Высоцкого, Визбора, Окуджавы для меня были озарением в творчестве. А пленок аудио и тем более пластинок в то время было не достать! И вот однажды Евгений Дмитриевич проиграл мне кассету с голосом Булата Шалвовича. Я чуть ли не на коленях просил переписать песни. Ни в какую. Отказал резко. Настаивать не стал.
Не ведал я еще тогда о причине опалы, почему он провел столько лет на Курилах. Вопросов по этому поводу не задавал. Надо будет, сам расскажет, а нет, значит, мне и знать незачем. И понял, только много позже, почему так Лебков поступил. Не хотел, чтобы с кем-нибудь в разговоре, без всякого умысла, сболтнуть или похвастать, откуда у меня такая запись. Как бы тогда отложилось все это на судьбе Евгения Дмитриевича, даже предположить жутко.
Так что прав был Женя. Не следовало доверять в те времена такие вещи, которые могли сыграть злую шутку с человеком, вина которого лишь в том, что он слушает песни, кого власть пусть и не запретила, но и давала понять, что такие авторы для них - головная боль. За Высоцким, например, как за преступником, топтуны ходили. А все потому, что его талант взлетел на такую высоту, что было не достать. И творчество Евгения Дмитриевича на Сахалине тоже кое-кому костью в горле было - за самобытность мышления и независимость характера. Не любила коммунистическая братия свободных духом. Нет, не любила.
Я Сахалину сосны дал, материку - друзей
В Холмске Евгений Дмитриевич тоже оставил о себе добрую и светлую память. Не случайно год литературы в центральной районной библиотеке имени Ю. И. Николаева открылся поэтическим вечером «Жизнь, до последних секунд моя принадлежит России», посвящённый творчеству Евгения Лебкова, российского поэта и прозаика, который 10 лет прожил и в нашем городе. О замечательном земляке рассказал, оказавшийся в гостях в родном городе, бывший холмчанин, а теперь гражданин Украины Сергей Лабутин, проработавший несколько лет в Холмском лесхозе, которым руководил Е. Лебков.
О встречах с самобытным поэтом поведала присутствующим местная поэтесса Любовь Веселова. Ну и ваш покорный слуга не преминул высказать свои впечатления. Конечно, слово о творческом пути писателя, несомненно, был интересен участникам вечера. Но все выступавшие обязательно отмечали одну весьма существенную деталь - Холмску Лебков отдал более десяти лет жизни, воспитал целую плеяду пишущей братии, многие из которых не просто покорили литературные высоты, но и стали редакторами издательств, как Юрий Щербаков и Александр Яковлев, возглавивший отдел в журнале «Октябрь». Не пора ли и нам подумать об увековечении памяти нашего замечательного земляка.